Быстро, хотя и коряво, я набросал схему будущей структуры ОСО ВЧК (или уже ГПУ?). Головной отдел, этакий паучок, от которого шли паутинки к военным округам, и к дивизионным отделениям контрразведки.
– Вот так вот, – с удовлетворением констатировал я. Бросив взгляд на часы, спохватился. До встречи с Лениным остался час. Успеваю, разумеется, здесь и идти-то всего ничего, но лучше бы выйти заранее, с запасом, чтобы уж точно успеть. И еще подарки надо отдать.
Артузов тоже спохватился:
– Володя, чай будешь пить? Или, подожди с полчасика, пойдем ко мне в гости, поужинаем вместе?
– Увы, но сегодня я уже приглашен, – вздохнул я. Не стал хвастать, к кому именно приглашен, а только сказал: – Я же сегодня в Кремле был, с отчетом, так меня один товарищ пригласил, а я уже согласился. Знал бы, что тебя встречу, отказался бы, а теперь уже поздно, пообещал.
Вот тут я малость соврал, от приглашений к руководителям государства не отказываются, но эта ложь не такая и страшная. Скажем так, непринципиальная.
– Жаль, но если пообещал, надо идти, – кивнул Артур. – Лидочка на днях о тебе спрашивала – мол, как там Владимир, женился ли на Наталье Андреевне?
– Официально еще не поженились, но мы в процессе, – доложил я, вытаскивая из пакета еще один пакет, поменьше, зато заполненный кофейными зернами, потом еще свертки и сверточки. Почувствовав себя Дедом Морозом, сказал. – Вот, настоящий кофе, из Бразилии. Духи, это для супруги, и чулки для нее же. А вот шоколад.
– Ну, ты даешь! – обрадовался Артузов подаркам, особенно кофе. Взяв коробку с духами, открыл ее, понюхал флакон. – Представь, супруга недавно мечтала – где бы ей хорошие духи купить? В Москву все больше польскую контрабанду привозят, а мне, вроде, неловко такую покупать. Можно, конечно, товарищам французские духи заказать, но сам понимаешь…
Еще бы я не понимал. Начальнику контрразведки республики только свистнуть – ему не то, что флакон, цистерну духов подгонят. Хоть ту же Шанель, хоть Кристиан Диор. Впрочем, я про такие духи здесь еще не слышал[1]. Но французские духи не сегодня придумали, и не вчера. Вообще, Франция и духи – это близнецы-братья. Перефразируя классика «Мы говорим Франция, подразумеваем – духи, мы говорим духи, подразумеваем – Франция». И привезут даже не вражеские шпионы, а «честные контрабандисты», с которыми мы не устаем бороться и в этой, и в той истории. Но Артузов слишком принципиальный человек, чтобы пользоваться служебным положением. Даже я, заработавший репутацию честного человека, по сравнению с Артуром, жулик и двурушник.
– Вот видишь, какой я догадливый, – хохотнул я, прикидывая – не оставить ли Артузову красивый бумажный пакет, с картинкой, изображавшей Эйфелеву башню, или зажать? Решив, что себе я еще найду, великодушно решил оставить.
– Только скажи-ка честно – сам догадался, или Наталья Андреевна посоветовала? – поинтересовался Артур, хитренько посмотрев на меня.
– А вот своих товарищей и даже друзей, допрашивать неприлично, – решил я уйти от ответа. – А будешь много болтать – будешь мало кушать!
– Все ясно, – усмехнулся Артузов. – Очередной «аксенизм».
– Что, очередной? – не понял я.
– «Аксенизм», а еще «аксеновщина», – любезно пояснил Артур Христианович. – Словечко у нас новое появилось. Как услышим – «крышу снесло», «чердак протек», «отморожен, на всю голову» – так сразу и говорим – «аксенизм», мол. А товарищ Дзержинский уже пообещал выговоры объявлять за «аксеновщину». А кому объявлять? Недавно на коллегии разбирали жалобу на товарищей из Самары, что медленно дела рассматривают, так Ксенофонтов заявил: «Ёж, птица гордая. Пока не пнешь, не взлетит!» Представляешь, сколько хохоту было? Да что Ксенофонтов. Недавно сам товарищ Дзержинский сказал – мол, что за хренотень ему на подпись принесли? Володя, ты скажи – откуда у тебя столько странных слов?
Ну и чего тут ответишь? И это не первый человек, кто ловит меня на «странных» словах. Та же Наташка уже не раз спрашивала. Ишь ты, «аксенизмы»… Нет, надо бы как-то себя контролировать, вроде, стараюсь, но значит плохо стараюсь.
Раздумывая, чтобы ответить, поймал себя на том, что рука тянется почесать затылок, а этого в присутствии начальника контрразведки республики делать нельзя. Потому, я только раздумчиво пожал плечами и сказал:
– Артур, я и сам не знаю. Вот, появляются они откуда-то, а откуда и как- убей бог не знаю. Может, оттого что с языками иностранными беда – приходится то английский осваивать, то французский, потому и лезут в речь всякие сорняки.
Не знаю, сумел ли убедить Артузова, нет ли, но ничего более умного в голову не пришло. Но вроде, убедил.
– Володя, – слегка замялся Артур, опять принюхиваясь к склянке. – Ты не обидишься, если я духи пока придержу у себя?
– Конечно нет, – удивился я. – Придерживай, сколько хочешь.
– Видишь ли, у Лидочки день рождения через неделю. Я бы ей тогда и подарил. А ничего, если я скажу, что специально тебя просил, чтобы ты из Франции духи привез?
– Конечно ничего. Наоборот – Лидочке будет вдвойне приятно, что ты заранее позаботился. А чисто формально – ты же мог мне заказать, правильно? А может ты и заказывал, а я забыл.
Я посмотрел на часы – полчаса осталось, надо бежать, а иначе опоздаю.
– У входа дежурная машина, водителю приказано мотор не глушить. За десять минут довезет. Хочешь, отправлю? – предложил Артур и сняв телефонную трубку отдал команду.
Хм, а ведь я и сам мог бы взять дежурную машину. Не подумал. Когда я уже стоял в дверях, Артузов спросил:
– Тебя же Владимир Ильич пригласил, правильно?
– Он самый, – не стал я врать, и ломать голову – как это главный контрразведчик страны «вычислил», кто меня пригласил? Сложного ничего нет. О заседании Политбюро Артузову положено знать, а кто мог бы пригласить меня на ужин? Точно, что не Троцкий и не Каменев. Мог еще Сталин, но этот в Москве наездами, сам питается где попало.
– Володя, ходят слухи, что новым начальником ВЧК можешь стать ты. Советую тебе, как другу – откажись. Не знаю, какую причину для отказа можно придумать, но ты человек умный, придумаешь. Но на молодость и на недостаток опыта лучше не ссылаться, сам понимаешь. Как ты говоришь – не прокатит.
[1] И правильно, что не слышал. Хотя «Шанель № 5» и были изобретены в 1921 году, но в продажу еще не поступили, а Кристиан Диор начнет выпускать парфюм еще позже, в 1942 году.
Глава четвертая. Суп с фрикадельками
Не думаю, что в моей истории я сумел бы доехать от Большой Лубянки до Кремля за десять минут – даже «ведерко» не помогло бы. Да и через Спасские ворота, по направлению к Большому Кремлевскому дворцу, тоже бы сразу не пропустили. А тут, часовой, при виде автомобиля, с узнаваемым номерным знаком ВЧК, отодвинулся в сторону и даже сделал попытку вскинуть ладонь к папахе. Будь я комендантом Кремля, отправил бы его проходить курс молодого бойца. Уже и не помню, в который раз я об этом думал, глядя на часовых сердца Советской России? Гонять их, как Сидоровых козлушек, вбивая основы караульной службы.
За время поездки успел слегка поломать голову – почему Артузов советовал мне отказаться от должности руководителя обновленной ВЧК? Считает, что я не гожусь для роли большого начальника? Так я на него не в обиде, сам знаю, что не гожусь. Пока, по крайней мере. Не мой уровень, не дорос я покамест до него. Справлюсь, разумеется, куда я денусь, но месяца два, если не больше, это будет сплошная череда проб и ошибок. Ни опыта соответствующего, а самое главное – связей. И авторитета, подобного Феликсу Эдмундовичу у меня нет. А мне, желательно бы, обойтись без накладок. В идеале – года два, а лучше три, поработать бы на посту начальника Архчека, потом перейти на службу в Центральный аппарат, на должность заместителя начальника какого-нибудь отдела, потом стать замом Председателя ВЧК. Вот, глядишь, лет через пять, я бы дорос и до должности начальника.